«Журналисты ждут от нашей встречи большого провала. Давай разочаруем их? Мы вместе добились многого. Мы все-таки уничтожили вероятность ядерной войны…» – начинает Клинтон. «Закончили холодную войну!» – добавляет Ельцин.

Клинтон начинает жаловаться: «У нас в конгрессе есть экстремисты, которые очень расстроены тем, что с окончанием холодной войны у них исчез главный враг, с которым нужно бороться. Эмоционально им очень нужен враг – чтобы посвящать борьбе с ним свою жизнь». Ельцин кивает.

Встреча происходит 23 октября 1995 года недалеко от Нью-Йорка, в поместье покойного президента США Франклина Делано Рузвельта. Двум президентам только что провели экскурсию по дому – Ельцин внимательно слушал рассказ о том, что Рузвельт большую часть президентства был тяжело болен и прикован к инвалидной коляске, однако избирался четыре раза. Только после его смерти американский конгресс принял поправку, запрещающую президенту занимать пост больше, чем два срока.

Вчера Ельцин выступил в ООН. Сегодня все газеты написали, что переговоры двух президентов обречены на провал.

«Что-то мне подсказывает, – продолжает Клинтон, – что в твоей стране есть люди, которые считают, будто мы хотим лишить вас вашего законного места в мире, лишить вас доступа к рынкам, в целом лишить той роли, которой вы заслуживаете. В этом подозрении нет ни капли правды. Я не хочу ничего подобного».

«Ты прав. И даже больше. В целом люди говорят: "Ельцин продался американцам и Клинтону"!», – возмущается российский президент. И сетует на то, что Россия и США «в последние два месяца сбились с пути». «Это не проблема между нами лично – между нами нет взаимного недоверия, но наши страны, наши правительства сталкиваются по очень многим вопросам». А и в России, и в США в следующем году президентские выборы, поэтому президенты «должны действовать в унисон, чтобы помогать друг другу в предвыборных кампаниях».

Клинтон согласен и обещает в начале следующего года предоставить России кредит. Ельцин жалуется, что американцы начали бомбардировку Боснии, не посоветовавшись: «Ты не можешь сказать, что я сделал что-то, не проконсультировавшись с тобой. По крайней мере ничего, что было бы важным для тебя».

Клинтон говорит, что бомбардировки начались в соответствии с резолюцией ООН, за которую Россия голосовала, – «Поэтому я и не позвонил, хотя, наверное, должен был».

Они обсуждают миротворцев в Боснии – Ельцин говорит, что российские военные могут быть в подчинении у американских генералов – но только не в рамках НАТО.

В комнату заходит официант с напитками. Ельцин спрашивает, нет ли пива. Клинтон посылает официанта за пивом.

Клинтон спрашивает, а в чем проблема с НАТО – по его словам, в противном случае конгресс не разрешит отправить американские войска на Балканы: «В Сомали мы были под эгидой ООН и потеряли немало народу – это был худший момент моего президентства».

«Только не НАТО, пожалуйста, – просит Ельцин, – у русских аллергия на НАТО». Клинтон настаивает. «Ну, тогда я проиграю. Лично я. В 1996 году – из-за того, что Россия будет под НАТО», – объясняет Ельцин.

Клинтон предлагает подумать еще. И просит Ельцина послать на Балканы хотя бы два батальона: воздушно-десантный и инженерно-саперный.

Президенты прерываются на рабочий ланч. За обедом подают калифорнийское вино из региона Russian River Valley. «Это в твою честь», – говорит Клинтон. Пресс-секретарь Ельцина Сергей Медведев вспоминает, что Ельцину – так ему кажется, будто нарочно все время подливают. По словам помощника Клинтона Строуба Тэлботта, Ельцин выпивает бокалов пять и сильно пьянеет. В своих воспоминаниях Тэлботт напишет, что Клинтону всегда было проще иметь дело с подвыпившим Ельциным.

После обеда переговоры продолжаются. Приносят десертное вино – Ельцин отказывается («слишком сладкое») и спрашивает, нет ли коньяка. Клинтон отправляет Тэлботта поискать коньяк, но тот не находит.

Клинтон и Ельцин начинают говорить об Иране, но вскоре президент США предлагает оставить эту тему – пусть ее обсудят премьер-министр России Виктор Черномырдин и вице-президент США Эл Гор. Ельцин хмурится. «Хорошо, что у Виктора и Эла есть возможность вникать во все детали и в то же время принимать решения на высоком политическом уровне», – говорит Клинтон. «Да, и у них есть больше времени на то, чтобы пить водку и вино, чем у нас», – отвечает Ельцин.

В конце разговора Ельцин подводит итог: «Наше партнерство – это самая ценная вещь для нас. Ты и я можем уйти со сцены; но то, чего мы добились вместе, переживет нас и станет нашим наследием. Это главное, что мы должны развивать. Мы с тобой, Билл и Борис». Клинтон говорит, что это как в семейной жизни – требуется очень много терпения, чтобы преодолевать трудности.

Президенты встают, чтобы идти на пресс-конференцию. Но уже в дверях Клинтон вспоминает, что за обедом Ельцин рассказывал о подарке, который ему несколько лет назад сделал предыдущий американский лидер Джордж Буш-старший – ковбойские сапоги. Но они оказались малы. Клинтон просит Ельцина разуться, чтобы проверить, какой у него размер. Ельцин снимает правый ботинок, Клинтон тоже – они меняются обувью. Оказывается, что размер обуви у них одинаковый. Ельцин начинает шутить, что так и надо пойти на пресс-конференцию – в ботинках друг друга. Шеф протокола Ельцина Владимир Шевченко чуть ли не на коленях начинает умолять президента: «Борис Николаевич, пожалуйста, пресса отреагирует совсем не лестно». Клинтон испытывает облегчение – он не хочет выходить к журналистам в ботинках Ельцина.

Борис Ельцин и Билл Клинтон в Гайд-парке, в поместье президента Франклина Рузвельта (на портрете). Справа на первом плане – первый помощник президента России Виктор Илюшин

Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина»

Президенты появляются перед прессой. Ельцин начинает: «Уважаемые журналисты… Я ехал сюда не с таким оптимизмом, который сейчас у меня имеется. И это все из-за вас. Потому что… вы предрекли, что наша встреча сегодня провалится… Так вот я вам говорю, что вы провалились».

После этой фразы Клинтон принимается хохотать. Вслед за ним начинают смеяться журналисты. Ельцин тоже улыбается. Клинтон надрывается: он всхлипывает, сгибается едва ли не пополам, утирает слезы, обнимает Ельцина. Немая сцена продолжается секунд 40.

«Клинтон изображает, что ему очень смешно – вспоминает Сергей Медведев, – и явно переигрывает. Заливается так, что мы думаем: сейчас упадет. Мне кажется, это он от страха, как бы Ельцин, не дай бог, не ляпнул что-нибудь еще, что могло бы осложнить отношения Клинтона с прессой. Ведь это святая святых – все американские президенты понимали, что с прессой надо дружить».

У Клинтона в этот момент отличные отношения с журналистами. Никто еще не знает о его романе со стажеркой Моникой Левински, который длится уже несколько месяцев.

После паузы Ельцин продолжает: «Наше партнерство слишком крепко. Наше партнерство рассчитано не на один год, не на десятилетия, а на столетия. На века!»

Пресс-конференция заканчивается, Ельцин возвращается в Москву. Обычно рано утром Ельцин отправляется в Кремль – у него нет привычки работать за городом. Но 25 октября он едет отдохнуть от долгого перелета в Завидово. Это охотничье хозяйство, принадлежащее Управлению делами президента, где любил охотиться советский лидер Леонид Брежнев, теперь же это одно из любимых мест отдыха Ельцина. Он идет в баню. На следующий день, 26 октября, его ждут на Красной площади – там закончилось строительство Иверской часовни, и президент должен присутствовать на ее освящении. Но он не появляется.

Ельцина на вертолете доставляют в Центральную клиническую больницу. У него инфаркт. Это уже второй инфаркт за год – первый был в июле.

Само собой, отменяются все ближайшие мероприятия – и переговоры президентов Сербии, Хорватии и Боснии в Москве, и государственный визит Ельцина в Китай. Под вопросом дальнейшие планы: выживет ли президент, выдержит ли он предвыборную кампанию, стоит ли вообще ему баллотироваться на второй срок – президентские выборы запланированы через полгода, в июне 1996-го.